Вторая мировая война шатко-валко шла уже почти два года, когда внезапно началась ее безудержная эскалация, ставшая самой решающей, масштабной и кровопролитной ее частью. На рассвете 22 июня 1941 года германские войска пересекли границы СССР, развязав преступную кампанию, жертвами которой стали десятки миллионов людей. Казалось бы, все просто и ясно. Ан нет, до сих пор еще есть историки, которые ничего не понимают...

Операция "Барбаросса", как символически назвал план вторжения в СССР Гитлер, стала самой крупной военной кампанией в истории германского оружия. Мотором "Барбароссы" были переоценка собственных сил и безрассудная мания гитлеровского величия. Причем сама по себе эта масштабная преступная кампания стала лишь увертюрой к страшнейшей разрушительно-апокалиптической войне, какую только знала мировая история.

Недавно один из крупнейших немецких военных историков Рольф-Дитер Мюллер, многие годы занимавшийся в том числе и "Барбароссой", неожиданно открыл для себя, что, оказывается, провал операции был запрограммирован ещё на стадии разработки...

Господин Мюллер абсолютно прав. Но удивляет его непонимание сути явления. И это я сейчас даже не заостряю внимания на том, что в его словах ощущается откровенное отсутствие эмпатии к советским жертвам, столь распространенное в немецкой среде. Как написал недавно один английский журналист по другому поводу, до сих пор каждая годовщина Сталинграда сопровождается в Германии стенаниями о "героических жертвах брошенного и замершего немецкого солдата во враждебных азиатских степях", в то время, как неплохо было бы хоть для приличия изредка вспомнить о жертвах и страданиях жителей города и красноармейцев, погибших от рук этого самого "бедняги". Так и здесь. Рольфа Мюллера (весьма неплохого историка, к слову) гораздо больше заботит безответственность фюрера, бросившего немецкий народ в безальтернативную топку гигантской войны и не оставивишего для нации никаких путей отхода, чем те преступления, которые его предки совершили против мирных людей. При этом маститый немецкий историк зачем-то делает вид, что ему неизвестно, почему так вышло. И таких в последние года два в Германии я с горечью наблюдаю все больше и больше (и это я про специалистов, вычеркивая публицистов и блогеров).

А ведь ответ на этот вопрос доктор исторических наук Мюллер мог бы получить у своего друга — немецкого историка и профессора Петера Лонгериха. Благо, что он самолично писал восторженную рецензию в газете "Вельт" на новую биографию Гитлера от Лонгериха (ниже фото обложки книги, я как-то рассказывал про нее).

В крайнем случае мог взять классическую биографию Гитлера 1973 года от немецкого коллеги-историка Иоахима Феста. Насладиться, так сказать, в оригинале. Ну или, страшно сказать, двухтомник английского историка Кершоу. Неважно, книг хватает...

Конечно же я ёрничаю. Конечно же Мюллер читал все вышеперечисленные биографии Гитлера. Причем, я уверен, не по одному разу. Вот почему меня удивляют его пространные размышлизмы о самом главном деянии фюрера. Ладно, когда добрые две трети блогеров Дзена не до конца понимают Гитлера и болеют откровенной "резуновщиной" в терминальной стадии. Но ведущему военному историку бундесархива это как-то даже не к лицу...

А между тем ещё Фест в 1973 году метко написал, что операция "Барбаросса" была единственным истинным и любимым детищем Гитлера. С тех самых пор, когда в 1919 году в своем выступлении он впервые прокричал, что "война — конечная цель политики", весь жизненный путь Гитлера, как пишет Фест, был ориентирован и устремлён на нее. Не будь ее, добавляет Фест, Гитлер моментально бы лишился смысла своей жизни и политического существования.

Бессчетное количество раз поднимал он тему грядущей расовой войны, которую в скором будущем придется вести Германии. В эсхатологических (а порой и поэтических) тонах он писал о ней в "Майн кампф" и во "Второй книге", он говорил о ней в "застольных разговорах" и на встречах со своими сателлитами.

— вещал он слушавшим его полуночникам из прислуги во время одного из своих "застольных разговоров" в ставке.

Еще более откровенен был он во время встречи с поверенным в делах Болгарии Драгановым в декабре 1940 года (как раз в разгар приготовлений к "Барбароссе"):

Пацифизм же, по воспаленному мнению фюрера, ослаблял человечество. Его распространение могло закончиться тем, что (цитата) "звери снова вытеснили бы человека с королевского пьедестала природы".

Кстати, эти отрывки из гитлеровских монологов использовал прославленный режиссер Карен Шахназаров в своем фильме "Белый тигр". Помните финальную сцену Гитлера с дьяволом в загробном мире и его пространный диалог у камина?

Можно вспомнить и знаменитый гитлеровский "афоризм" о том, что немцы должны воевать каждые 25 лет, ибо (цитата) "мир более 25 лет — вреден для здоровья нации".

В общем, можно до бесконечности приводить подобного рода цитаты. Бесконечная война "высшей расы" за ресурсы и "жизненное пространство" были не просто какой-то политической программой, пунктиком в буклете НСДАП, а основополагающей максимой гитлеровского мировосприятия.

Кстати, посмотрите стенограмму его речи от 23 ноября 1939 года. Он произнес ее перед всем высшим офицерским корпусом вермахта, узнав, что они втайне саботируют его приготовления к войне с Францией. Вы знаете, что заговор тогда был даже на уровне генерала Гальдера. Военные осознавали слабость вермахта и боялись безумных устремлений Гитлера, который хотел нападать на Францию уже в ноябре 1939 года. Так вот, собрав военных, Гитлер добрую треть речи посвятил своей цели завоевания "жизненного пространства". И все это в полумистических тонах в раннем стиле "Майн Кампф". А это уже были не "застольные монологи" перед немногими близкими из окружения, а официальное обращение государственного лидера к своей армии. Таким образом, это прямое доказательство того, зачем Гитлер развязал войну (он даже прямо признал тогда, что он ее специально развязал). В тот день Гитлер несколько раз повторил с трибуны, что та нация, которая не борется за расширение своего "жизненного пространства" недостойна существовать, рано или поздно она обречена исчезнуть. Тогда же он грозно предупредил военных, глядя поверх зала:

Офицер абвера Гельмут Гроскурт, присутствовавший на этом выступлении, торопливо запишет вечером того же дня в личном дневнике:

Биограф Гитлера Фест так подытоживает мировозрение Гитлера:

Итак, вечная борьба. Вечная война. Пещерный социал-дарвинизм, вылезший прямиком из окопов Первой мировой...

Но какими бы сильным не были устремления Гитлера к войне, он бы ничего не смог реализовать без энергичной помощи немецкого народа. И здесь он постарался сделать все, чтобы втянуть его в преступную авантюру. Маленькими шашками, потихоньку, полегоньку, фюрер постепенно втягивал нацию в предприятие, из которого не было хороших выходов. При этом он ясно осознавал, что население не очень-то и хочет воевать. Как он прямо признал Гальдеру в разгар приготовлений к "Барбароссе" зимой 1941 года (а тот записал в своем дневнике), после победы над Англией немцы устанут от войны и их уже невозможно будет поднять против России, поэтому предпочтительнее сначала напасть на Россию.

В этом, собственно, и был глубинный смысл лихорадочно-торопливых приготовлений к "кампании на востоке", затеянной им летом 1940 года. С "перепутанными фронтами" начавшейся Второй мировой, когда Англия и Польша, с которыми он собирался дружить перед походом в Россию, стали вдруг врагами, а Россия — псевдодругом, он решительно намеревался сделать резкий разворот, разрубить "Гордиев узел" и вернуться, наконец, "к истокам", как напишет он своему поддельнику Муссолини. Этими "истоками" была тотальная война и безудержная война с Россией. Именно тотальная, и никак не меньше. По его же меткому замечанию, "война на уничтожение". И вестись она должна была по принципу "либо все — либо ничего". Как писал Гитлер еще в "Майн кампф", Германия "будет либо мировой державой, либо ее не будет вообще".

Но самым главным гитлеровским средством превращения военной кампании против России в тотальную были, повторюсь, невиданные преступления, которые планировались заранее. Как в один голос уверяют главные западные биографы Гитлера (Фест, Кершоу, Лонгерих), нацисты сделали все, чтобы тайно (и явно) связать всю немецкую нацию чудовищными преступлениями, привить немцам сознание того, что отныне все мосты сожжены, чувство так называемого "Саламинского сражения", путей отступления из которого не было. Начавшийся после 22 июня 1941 года Холокост, с его тотальным детоубийством, был одним из главных средств сделать "войну на Востоке" (а позже и всю Вторую мировую) необратимой.

Вот почему меня удивило, что немецкий историк Мюллер пеняет на немецкое военное руководство и ставит ему в вину то, что "Барбаросса" была запланирована "безальтернативно". Уж кому-кому, а Мюллеру как бы стоит знать почему так.

К сожалению, ввиду тотального запрета у нас всего гитлеровского (даже его научных биографий западных историков, не говоря уже речей и прокламаций), многие у нас до сих пор откровенно недопонимают и недооценивают идеологическую устремленность этого исчадия ада. Ввиду ее бредовости, с современных позиций она выглядит несерьёзно. Например, очень серьезный военный историк Исаев вообще не упоминает ее, перечисляя причины, по которым Гитлер решился напасть на СССР. Удивительно, но он просто берет слова Гитлера, которыми он оправдывал эту кампанию перед своими военными (и которые Гальдер записал в дневник) и не морщась выдает их за главную причину "Барбароссы". Ну, типа, что Германия вынуждена напасть на Россию, чтобы вывести из войны Англию. Его не смущает откровенное несоответствие масштабов войны и последствий, к которым она даже по нацистским планам должна была привести, и тем ничтожным пропагандистским поводом, которым оправдывался Гитлер, развязывая ее. И это большая ошибка. Она же в итоге выливается потом в откровенную "резуновщину" — главное последствие тотального запрета на все гитлеровское в России. Правда, недавно смотрел на Ютубе лекцию Исаева о начале Великой Отечественной, и там он уже говорил более здраво, добавив, что главными целями Гитлера были захват земли и ресурсов.

А между тем, как правильно отметил современный немецкий биограф Гитлера, профессор Петер Лонгерих, главным доказательством идеологических устремлений Гитлера в "Барбароссе" была ее нарочитая незавершённость. Эта война изначально не имела выхода. И не зря, когда еще на стадии ее планирования Браухич спросит Гитлера, а что же будет после того, как мы выйдем на линию А-А (Архангельск-Астрахань), тот замешкается и после долгой паузы скажет, мол, там видно будет. Все та же вечная война, вечная борьба, безостановочная "закалка расы", "естественный отбор лучших", "война — это сама жизнь, у нее нет начала, нет конца". Ну, вы поняли...

Какой уж тут альтернативы хочет Мюллер?